День 3.

Любимая книжная серия.

Опять сложно. Потому что ну "Гарри Поттер" же, "Сага об Элдерлингах", "Хроники Амбера", Патрик Ротфусс да и ещё много всего интересного. Поэтому пусть будет та, к которой в последнее время мысленно возвращаюсь чаще всего. Неровная, оставляющая после себя тонну вопросов и острое ощущение нехватки ещё пары-тройки промежуточных романов, тех что между первым и последним. В общем, "Тёмная Башня" Стивена Кинга.

@темы: книги, 30 days book challenge

---

День 2.

Книга, которую я перечитывала более трёх раз.

Очень сложный вопрос, потому что таких книг много. Поэтому пусть будет "Рони..." Астрид Линдгрен, которая перечитывается каждый год с приходом зимы. И если уж говорить о ней, наверное, это была первая история, над которой я по-настоящему плакала в далёком-далёком детстве...

@темы: книги, 30 days book challenge

---

День 1

Итак, начнём.

День 1. Лучшая книга, прочитанная за последний год.

Вообще, этот книжный год, во всяком случае та его часть, что уже позади, у меня какой-то не очень. Особенно по сравнению с феерическим прошлым, вот тогда я бы от такого вопроса зависла надолго, а так... то ли книжки всё не те, то ли со мной что-то не так. Был, конечно, прекрасный Ирвинг с "Миром по Гарпу", но по восторгу, радости и силе эмоционального отклика лучшая книга на данный момент всё-таки "Поступь хаоса" Патрика Несса. Мне тут даже пришла в голову мысль купить новое издание трилогии, и пусть названия там уже не те, но всё равно хочется.

@темы: книги, 30 days book challenge

---

30 days book challenge

В общем, мне захотелось.

@темы: 30 days book challenge

---

Думание мира. Дмитрий Быков

Как-то давно я наткнулась на стихи Быкова, ничего в них не поняла и отложила до лучших времён. Кажется, теперь эти времена наступили. Во всяком случае Быкова в моей жизни стало очень много — в наушниках лекции о русской литературе, на столе — "Письма счастья", на диване — поэтический "Отчёт", между делом — публицистика. И всё вместе неожиданно в тему, в настроение, в собственное моё сейчас мироощущение.

Быков интересен. И интересен по-хорошему. С ним, конечно же, хочется поспорить, он словно провоцирует на внутреннюю дискуссию, на продолжение разговора и на собственное "думание мира". И это прекрасно. Как и его авторская противоречивость, категоричность, напористость, умение быть убедительным во всём, о чём бы он ни говорил.

"Думание мира" — небольшой сборник эссе, отзывов и рецензий, когда-то где-то напечатанных и собранных под одной обложкой. Тематика — максимально разнообразная. Здесь и рассуждения о феноменальном успехе Гарри Поттера, и ироничные заметки о современной российской эстраде, и лёгкая ностальгия по навсегда ушедшим советским временам, и размышления о судьбах родины, её прошлом, настоящем и будущем и многое-многое другое. Быков касается самых разных сторон человеческой действительности — нашей и не только, и делает это с поражающей воображение эрудицией, при этом, конечно же, не обходится и без доли самолюбования, но последнее, на мой взгляд, в его публицистике не главное. Потому что, несмотря на то что большинство статей в "Думании мира" написаны более пяти лет назад, все они до сих пор актуальны и злободневны. Быков пишет о том, что беспокоит человека постоянно, говорит о живом живым языком, и этим подкупает. Он безусловно талантлив, и то, что за всей многогранностью и многослойностью поднимаемых им вопросов кроются одни и те же ответы, — ни в коем случае не минус, а лишь утверждение сформировавшейся системы взглядов и убеждений. А человек, обладающий такой системой, любопытен по определению. И его очень хочется понять.

А ещё, без шуток, я бы не отказалась посидеть за школьной партой на его уроках литературы.

@темы: книги, заметки на полях

---

Когда уходит человек. Елена Катишонок

Из-под пера Елены Катишонок выходит удивительная проза — плотная, густая, насыщенная бытовыми и временными деталями, красками, звуками и запахами, но при этом — лёгкая, изящная, почти кружевная, где за переплетениями словесных нитей кроется глубокая печаль, такая, что весь мир обнять хочется и плакать от любви к нему и неизбывной нежности.

Между тем то, о чём Катишонок рассказывает, добрым и светлым вряд ли назовёшь. Скорее наоборот. Непростое время, сломавшее многие человеческие судьбы, страшная эпоха потерь и расставаний без надежды на встречу, горечь, пепел и тлен — всё это есть в романе, всего этого много, и тут уж никуда не денешься, потому что Елена Катишонок пишет жизнь. Жизнь во всех её проявлениях.

А начинается всё в новом, с иголочки Доме со счастливым номером 21, родившемся на тихой улочке безымянного прибалтийского Города в далёком 1927 году. Новорождённый Дом заселили обычные люди самых разных профессий и национальностей — первые жильцы, любимые дети, чьи шаги, голоса и отражения навсегда остались в памяти и сердце Дома, сохранённые лишь в зеркалах да на поблёкших именных табличках. Потому что пора безоблачного счастья и налаженного быта сменилась сначала тревожным периодом пришедшей в Город Советской власти, затем — страшным временем немецкой оккупации. Дом видел и уходящие в Россию эшелоны с "неблагонадёжными", опасными элементами, и стены возведённого рядом гетто, и возвращение советских войск, новую, уже послевоенную чистку населения, установление Республики. Люди покидали родные стены — добровольно и вынужденно, на место первых, самых любимых, приходили другие, которых в свою очередь вытесняли третьи, а Дом всё стоял, смотрел и слушал...

И оказался в итоге чуть ли не единственным персонажем, продержавшимся от начала и до конца истории. Потому что на самом деле главного героя в романе Катишонок нет, а есть множество персонажей: одни из них задерживаются в пространстве Дома № 21 дольше, другие — меньше, некоторые покидают страницы романа стремительно и жизнь их сгорает со скоростью спички, а кто-то, как, например, похожий на английского профессора дворник дядюшка Ян, уходит медленно, маленькими почти незаметными шажками... но уходит. Потому что ничто не вечно, и у любого, даже самого долгого пути есть своё завершение.

Дом же обладает собственным голосом и выступает одним из главных рассказчиков истории. Его взгляд слегка отстранён, он не до конца понимает человеческую природу и никого не судит, не даёт категоричных оценок, не анализирует причины и следствия тех или иных людских поступков. Он любит своих жильцов близкой к материнской любовью — безусловной и несмотря на. И глядя на мир его глазами, мы тоже ощущаем ценность каждой человеческой жизни. Дом — идеальный рассказчик, но не единственный.

Потому что повествование в романе выходит не только за границы уютных домашних стен, но и за пределы самого Города, и не только Города — но и страны. В своём романе Катишонок охватывает ещё и огромный пространственный отрезок, описывая места, до которых Дом не дотянется взглядом, даже привстав на цыпочки. И тогда его голос перехватывает само Время, вписывая в историю необходимые завершающие штрихи, расставляя свои собственные точки и многоточия. Разрозненная, казалось бы, мозаика складывается в цельный объёмный узор, в мастерски прорисованное полотно, где каждая деталь необходима и на месте.

Однако с неподготовленным читателем масштабность воссозданного в романе содержательного полотна может сыграть злую шутку. Потому что здесь слишком много всего, и увидеть это всё с первого раза вряд ли получится. Не исключено, что имена и судьбы перепутаются, а некоторые из персонажей и вовсе выпадут из памяти к концу романа, затеряются на его страницах подобно тому, как люди иногда теряются в жизни... Впрочем, минус ли это? Скорее — ещё один признак достоверности.

Отзыв на Лайвлиб.

@темы: книги, попытка осмысления

---

"Грань будущего"

Я бы не пошла на "Грань будущего", если б не Аня. У меня вообще в последнее время какое-то непреходящее недовольство и раздражение от "большого кино". От спецэффектов его и клиповости, от пунктирных идей и взрывающей мозг визуальности, от формы, ставящей себя выше содержания. По-моему, кино всё больше и больше жертвует историей ради зрелищности, наверное, именно поэтому я сейчас и смотрю сериалы — они во всяком случае рассказывают.

Теперь о "Грани будущего"... пять дней спустя, между прочим. Пять дней, блин, и я не помню ничего, кроме очень органичного в кадре Тома Круза, натуралистичных батальных сцен, идеи временной петли и офигенных инопланетян. Оказывается, я всё помню, хотя "и плывут в голове моей картинки", картинки и ещё раз картинки. Однако "Грань будущего" не клип, и не рядовая стрелялка-бродилка. "Грань..." — очень хорошее кино, хотя бы потому, что ощущение невозможности хэппи-энда сохраняется почти до конца, и в самый последний момент ты всё ещё веришь в скачок над законами блокбастера и в то, что убийца дракона сам станет драконом — как иначе? А иначе — так, как в "Грани..." — сиди и думай, что за нафиг случился в финале. Уже хорошо, между прочим, потому что необъяснимо же!

Теперь о сюжете. Тут всё не так уж и сложно. Перед нами разворачивается безрадостная картина вероятного будущего, где могучая во всех отношениях раса инопланетян-мимиков вторгается на Землю и без особого труда разрушает весь наш отточенный веками быт. Их невозможно ни понять, ни победить, они умнее и сильнее в разы и всё, что им нужно — расширение своей территории за счёт нашей. Люди ведут войну и проигрывают сражение за сражением. Единственное, что ещё заставляет их верить в победу, это беспрецедентный подвиг сержанта Риты Вратаски, которую называют Ангелом Вердена и Цельнометаллической сучкой — в обоих случаях с подлинным восхищением. Она единственная, кто по-настоящему научился "мочить" инопланетных тварей и кто хоть чуть-чуть их понимает. Точнее была единственной до тех пор, пока майор Уйльям Кейдж не погиб на поле последнего боя объединённых сил человечества и пришельцев. Потому что пребывание в царстве мёртвых закончилось для него слишком быстро и грубо — ударом сержантского ботинка и осознанием себя лежащим на солдатских вещмешках за день до той самой трагической высадки в Нормандии. С этого момента перед зрителем разыгрывается попадание героя в классическую временную петлю, ещё один "День Сурка", "Исходный код" и иже с ними.

Но разыгрывается классно. Потому что перед нами разворачивается не фантастическая война, а самая что ни на есть человеческая, с кровью и ошмётками разлетающегося в стороны мяса, с ужасом в глазах ничего не понимающих людей, слабых и хрупких, чьё время — миг, а дальше вечность. И, чтобы победить, герою необходимо пережить сложную внутреннюю метаморфозу, тысячу раз умереть и разгадать врага, сложить его цельный образ из имеющихся обрывков и предположений. И вот тут нельзя не похвалить Тома Круза, потому что Кейджа он сделал максимально живым и настоящим. Круз, кстати, здорово играет людей в реальности научной фантастики. Я это ещё в "Обливионе" заметила, который, кстати, не особо хвалили почему-то, хотя фильм явно заслуживает внимания.

При этом и фантастическая реальность здесь что надо. Я до сих пор вспоминаю мимиков с диким восхищением. Потрясающие существа. Прекрасные в своей ужасающей сущности. И словами их описывать — бесполезно. Надо увидеть, и желательно на большом экране. Потому что такие мощные сволочи! И та самая чуждость их нам, людям, которая и пугает, и привлекает своей непонятностью, и отталкивает одновременно, схвачена и передана на отлично. В общем, от инопланетян "Грани..." и от того, как они устроены, я в восторге. Пусть это опять что-то типа коллективного сознания... в конце концов нам сложно представить то, чего мы не можем представить по определению, а так хоть какое-то понимание чужой природы.

В общем, на выходе получилась неглупая и красивая фантастика, что на самом деле очень приятно, несмотря на то что финал как в сказке. В конце концов не может же быть всё совсем хорошо и без минусов. И потом — зрителю в общей массе нужна надежда. И чтобы счастье — всем.

P.S. А самое клёвое в "Грани..." то, что смотрела я её вместе с Аней. А потом мы шли и шли, вдвоём, через весь засыпающий город. И где-то в тёмном небе над нами была жизнь, враждебная или не очень — неважно, но она была, во всяком случае пока мы шли и в неё верили...

@темы: фильмы, попытка осмысления

---

Сыны анархии, 1 сезон

Что мне нужно, чтобы влюбиться в сериал? Во-первых, сама История, мощная, красивая, в меру трагическая, чтобы и сердце разрывала, и думать заставляла, то есть для души и ума одновременно. Во-вторых, герой (не героиня, я же всё-таки девушка и мне очень нужен мужчина в кадре), а мой герой — это такой хороший-хороший парень, у которого в жизни всё совсем не хорошо, у него внутри чёрт знает что творится, над ним галактики взрываются, а он, как у Каннингема, в одних трусах в горошек — надломы и надрывы мне нужны, вот что. Ну и, в-третьих, картинка, естественно. Смотреть — это ведь не читать, тут нужно ещё и визуально влюбиться, позволив собственной фантазии вздремнуть минут сорок. Да, и юмор — в последнее время тоже... чтобы смеяться над страшным. Потому что иначе — тоска и мир не в радость.

В "Сынах анархии" всё это есть, причём в нужных пропорциях. Тут вообще тема такая... как привет из буйной юности — мотоциклы и ветер в волосах... Только ни разу не свобода во главе угла, не бунт против обыденности, не дороги и небо над головой, — а всё с точностью до наоборот. Потому что "Сыны анархии" скованы по рукам и ногам — своим городом, клубом, кровью в конце концов. Кровь, пролитая за компанию, вообще сближает, преступление, совершённое с кем-то вместе, связывает сильнее, чем любые клятвы и обещания. А "сыны" — в первую и главную очередь преступники. И лишь потом — верные друзья, преданные отцы семейства, страстные любовники и прочее социальное. Никакой романтики в общем, потому что в мире, где каждый день ходишь по лезвию ножа, ей нет места. Пуля в заднице и палец, вставленный в открытую рану, чтобы остановить кровь (затекает же палец, блин), — это вам не романтика, это реальность, доведённая до абсурда, неправильная реальность, изнаночная, но такая уж она есть, и тут ничего не поделаешь. И наивная вера в то, что ты ею управляешь, здесь не работает.

Впрочем, в первом сезоне "сыны" этого ещё не поняли. Недоверие друг другу и сомнения — видимо, в будущем. Сейчас они — семья, а в семье не без Джекса Теллера, естественно. Тут уж как ни крути всегда найдётся ребёнок, который поставит под сомнение твои убеждения и под удар — всё чего ты достиг. Потому что он лучше и чище, потому что у него идея, а у тебя — дело. Джекс — мой любимый герой, и не только мой наверняка. И это при том, что того, что я люблю, в нём пока по минимуму, он ещё и не сомневался-то ни в чём толком, разве что в конце вдруг обнаружил, что мир не совсем такой, каким ему виделся. Но у парня тот ещё потенциал, и, чувствую, он всю историю будет тянуть и на себе замыкать. А я посмотрю, как это у него получится.

@темы: заметки на полях, сериалы

---

Война хаоса. Патрик Несс

— Во время сражения мы живы, как никогда.
— А после — как никогда мертвы...

Так начнём же битву за мир!

И вот она — война. Апофеоз хаоса. Главный болевой узел истории, намертво затянутый на шее читателя, вовлечённого и погружённого в мир Нового света так, что дальше, кажется, уже некуда. Однако, это только кажется так. На самом деле мы не всё ещё увидели, не со всем соприкоснулись и не дошли ещё до самого края. Помните геноцид коренного населения планеты? Помните груды трупов, спеклов, заклеймлённых Тоддом и Дейви? Помните 1017-го, вытащенного мальчиком, не умеющим убивать, из-под изуродованных тел себе подобных? Отпущенного на свободу 1017-го помните? Радость Тодда, счастье Тодда при мысли, что хоть один, но выжил? И ненависть в глазах 1017-го, чёткую картинку, где он поднимает ружьё и стреляет, стреляет, стреляет в мальчика, который... которого, в общем, аборигены зовут Ножом и считают сами понимаете кем.

1017-й, он особенный, он принадлежит к тем, кого аборигены оставили в качестве заложников Бездны и подтверждения мирного договора в той, самой первой войне между переселенцами и коренным населением планеты. Бездна — это мы, люди, между прочим. Аборигены — Земля. Наши пленники — Бремя. Шикарные определения, правда? Их даже объяснять не надо, всё и так ясно. Как ясно и то, что люди бездны не просто победили когда-то, они принесли в прекрасный и добрый мир свою вечную вражду и ненависть, свою неиссякаемую тягу превращать сказочно красивые и удобные для жизни земли в помойку, а тех, кого не хватает желания понять, — в зависимых и безголосых существ, лишённых не только свободы, но и памяти. Памяти и способности мыслить, чувствовать и сопротивляться. Те, первые переселенцы, гуманные и хорошие в общем-то люди, совершили страшнейшее по своей природе преступление, а пришедший им на смену мэр Прентисс всего лишь завершил начатое. Поставил точку и развязал войну. Последнюю войну между Землёй и Бездной.

Хотите узнать, как это выглядит с другой, "не нашей" стороны? Пожалуйста. Мальчик, не умеющий убивать, отпустил 1017-го, и 1017-й снова обрёл голос. Теперь он — третье действующее лицо, и его крик, исполненный ярости и жажды мести, буквально врывается на страницы романа и глушит, глушит, глушит все остальные голоса. А история становится ещё сложнее, страшнее и серьёзнее.

Патрик Несс не сбавляет оборотов; он, напротив, наращивает их от книги к книге, погружая героев во всё более и более запутанные ситуации, раз за разом подвергая сомнениям их принципы и внутренние установки, заставляя делать выбор там, где его, кажется, и нет вовсе. Мир не делится на чёрное и белое, мир — это смешение красок, миллион едва уловимых оттенков, и нет никакой уверенности в том, что его несмолкающая ни на минуту полифония однажды не разорвёт тебя в клочья. Как нет и убеждённости в том, что в душе самого распоследнего злодея — только тьма и ничего больше. И прежде чем встать лицом к океану как к истине в последней инстанции, героям снова придётся бежать и ползти, обливаться потом и кровью, видеть, как гибнут невинные и, зная об этом, всё равно нажимать и нажимать на красные кнопки...

Потому что иногда весь мир с его кричащим многоголосием сосредотачивается в одном человеке, и этим себя оправдывает.

"Война хаоса" — самая страшная, самая горькая и самая прекрасная книга во всей трилогии. Правильная и честная, открытая и открывающая новые горизонты, пути и возможности, дарующая утешение и, наконец-то, надежду. Надежду на спасение и счастье. Потому что среди миллионов плачущих и смеющихся голосов обязательно найдётся один, тот, что будет звать и ждать, несмотря ни на что, тот, что никогда не предаст и не оставит, — голос настоящей Любви.

Отзыв на Лайвлиб.

@темы: книги, попытка осмысления

---

Берт

Не, я комиксы не читала, и вообще случайно наткнулась, но какой же офигенный Катберт! И как же я хотела, чтобы в оригинальном варианте его было больше-больше-больше! Это не Эдди, но я часто думала об Эдди как о продолжении Катберта, как о его возможной реинкарнации.

Дорогой Стивен, расскажи, ну пожалуйста, расскажи когда-нибудь о сражении на Иерихонском холме!

@темы: книги, персоносфера

---

"Вопрос и ответ". Патрик Несс (заметки на полях)

Дочитала вторую книгу трилогии о Хаосе, но так как писать для Лайвлиба совершенно нет сил, а мысли хочется привести в какой-то порядок, пусть пока будет здесь.
По-моему, Патрик Несс чертовски умный и талантливый тип, и не только в том плане, что знает, как удержать читателя, — он детскую книгу превращает в большую и серьёзную, наслаивая друг на друга проблемы, о которых и со взрослым-то читателем не всегда говорят открыто. Если сравнивать, то да... по силе воздействия и глубине вовлечённости мне это напоминает мою любимую "Игру Эндера". А ещё Нессу очень ловко удаётся избегать штампов, обходить их стороной — у него сюжет развивается так, что штампов невольно ждёшь, а их — раз! — и нет. И это радует.

Во второй части, например, когда рядом с героиней появляется новый персонаж — хороший добрый мальчик Ли, как тут не заподозрить любовный треугольник, но нет — нет треугольника. Есть лишь один эпизод, раскрывающий чувства Тодда, который, читая мысли Ли о Виоле, испытывает одновременно и дикую благодарность по отношению к Ли и острое желание его ударить. Всего пара предложений — и перед нами такой живой и настоящий мальчишка! Чересчур живой, чересчур настоящий.

Вторая книга вообще резко отличается от первой. И по стилю написания, и по масштабности охватываемых автором проблем. Если всю первую часть герои бежали из точки А в точку Б, то во второй они словно замерли на месте — отдышаться, остановиться, оглядеться и увидеть, увидеть и ужаснуться, ужаснуться и потеряться, потеряться и снова себя найти, задать вопросы и получить ответы. А вопросов вторая книга поднимает столько, что юных читателей становится даже немножко жаль. Потому что экшен отступает на задний план и начинается серьёзный разговор — о терроризме, военной диктатуре, тоталитарном обществе, манипуляции сознанием, геноциде, шовинизме и даже феминизме местами. И через все эти -измы и прочие сложности красной нитью проходит самый главный вопрос: а любовь, что она такое и что даёт человеку — силу или слабость? каким она его делает? Ведь пока герои были одни на всём белом свете ( у меня есть только ты и никого больше — сколько раз они говорили это друг другу, пока бежали?) всё было понятно, но когда мир вокруг заполняется другими людьми и каждый день ставит тебя в ситуации порога и выбора — всё меняется. И прежде, чем понять, что
Мэр ошибался...
Ошибался во всём...
Он говорил, что никого нельзя любить всей душой, иначе с помощью этого человека тобой будут помыкать.
Нет, на самом деле всё иначе: надо любить кого-то всей душой, и тогда никто и никогда не сможет тобой помыкать.
Это не слабость...
Это спасение, это самый ценный дар...,
придётся много всего пережить. И потерять.

И о потерях, к слову. В смысловом поле хорошей истории обязательно должны быть герой и антигерой. Доктору всегда нужен Мастер, добру необходимо зло, чёрному — белое, противоположности должны столкнуться — иначе неинтересно. Понятно, что главным антагонистом Тодда является Мэр Прентисс, но Патрик Несс усложняет задачу и выводит на сцену Дейви Прентисса-младшего. Всю первую книгу Дейви преследует главных героев, и всё, что мы о нём знаем, заключается в нескольких словах — маленький бесчувственный гадёныш-садист, таким он нам кажется, пока держится в нескольких милях сзади. Таким же и входит в сюжет второй книги. А покидает его просто несчастным мальчиком, маленьким мальчиком, — не злодеем и не мерзавцем, — которому вдруг показалось, на минуточку показалось, что всё может быть хорошо, что в этом неправильном мире возможны любящий отец, брат и сестрёнка... И — не знаю как должно быть — но история Дейви разрывает мне сердце даже больше, чем история Тодда. Потому что Тодд сильный, а Дейви слабый, потому что у Тодда — целый мир и Виола, а у Дейви — только Тодд.

Да... ещё. Есть в книжке и совсем особые персонажи (не аборигены, о них особый разговор и они тоже чудо как хороши, потому что не "зелёные человечки", и это опять прямо по Карду), персонажи-животные, животные со своими мыслями. Славный пёсик Манчи с его вечным "Ка-ка, Тодд!" и "Тодд???", чудесная лошадка Ангаррад с её: "Жеребёнок Тодд!" и "Сдавайся!" — блин, да я влюблена в эту лошадку и в её "Сдавайся!" — особенно. Потрясающие персонажи, гениально задуманные. И вот от этих всех живых-живых героев — и людей, и спэков, и животных — такая невыносимая печаль на душе... как у Тодда, когда он слушает слушает и слушает тишину любимой девочки.

А впереди, между прочим, война. И мужчины, превращающиеся в монстров.

Отзыв на Лайвлиб.

@темы: книги, заметки на полях, попытка осмысления

---

Поступь хаоса. Патрик Несс

Мне кажется, рано или поздно мы все падаем. Все, понимаешь? Но вопрос не в этом. Вопрос в другом: сможем ли мы снова подняться? (с)

Когда-нибудь люди уничтожат Землю. И погрузятся в космические корабли. Когда-нибудь они, раскаявшиеся и осознавшие свои ошибки, снова поверят в себя и в то, что смогут создать Новый мир, лучший и светлый. И вера их будет ложной. Потому что, куда бы их ни занесло, везде и всегда они будут оставаться людьми. А значит, снова и снова повторять свою человеческую историю, раз за разом, год за годом... зная и помня только одно: круг — это я, я — это круг... И детям, когда-нибудь детям снова и снова придётся бежать, падать, расшибать в кровь лбы и коленки, подниматься — и бежать, бежать, не останавливаясь ни на минуту. Потому что, пока ты бежишь, у тебя есть надежда. Надежда на то, что в клятой точке В из несуществующих в Прентисстауне учебников арифметики ты найдёшь хлеб и кров, утешение и защиту. Ведь детям, детям только это и нужно. Если они дети. Если до тринадцатилетия ещё целых тридцать дней...

Патрик Несс перевернул мои представления о современной подростковой литературе. Он заставил меня с утра и до самого позднего вечера откладывать и откладывать поход в кино, чтобы так и остаться дома. Потому что, пока Тодд Хьюитт бежал вдоль берега реки к призрачному городу надежды, выплёвывая и выблёвывая на ходу свою детскую душу, теряясь в бреду и повторяя слова единственной песни, которую успела спеть ему мама: "не оставь меня, не предай меня", я не могла его бросить. И плевать, что там, в тёмном уютном кинозале, один из моих любимых актёров за рулём автомобиля разыгрывает наверняка интересную историю наверняка непростой жизни. Тодд, придуманный мальчик в придуманном мире, кажется мне куда более настоящим, чем всё, что вокруг...

Я намеренно не хочу говорить о сюжете романа — у него довольно неплохая аннотация, особенно если учесть, что все люди врут — и издатели тоже, а ответы на самые важные вопросы всегда приходится искать самому. Однако не могу умолчать о главном: "Поступь хаоса" кажется на редкость живой книгой. Она дышит, кричит, рвётся и разрывает сердце. У неё свой особый ритм и своя характерная поступь, и если Тодд падает — то падает, падает, падает, и если ему больно, то его боль бьёт рикошетом, и если его рука сжимает нож, то потеет твоя собственная ладонь. Удивительное по силе и мощности вовлечение и погружение в текст, абсолютно оправданный слог — не сбивающие с толку, а расставляющие точки над i грамматические ошибки. И невероятный — грубый, яростный — эмоциональный отклик. Всё как надо. Особенно, когда говоришь с ещё детьми. Откровенно, жёстко, без фальши... но с убеждённостью, что всё можно пережить — и подняться, если сохранить в себе душу, если не потерять то, что делает тебя Человеком.

Где-то, не так уж, впрочем, и далеко, мой ребёнок перелистывает страницы третьей книги о Тодде, я же готовлюсь ко второй. И очень надеюсь, что Патрик Несс не уронит поднятую им же самим планку. Что история не сведётся к возникновению излюбленного работающими в жанре писателями любовного треугольника (потому что есть, конечно же есть, в книге девочка и зарождающиеся между героями отношения), что вопросы останутся такими же острыми, а ответы — непростыми.

P.S. И забегая чуть-чуть вперёд...  Красный помидор, мне кажется, Дейви — не злодей, и уж точно — не мерзавец. Просто несчастный мальчик с искажёнными (не по его вине!) нравственными установками, больше всего на свете стремящийся понравиться отцу, добиться его похвалы и признания. Он ведь по сути делает то, чему отец его научил и чего отец от него хочет, и очень старается, очень-очень старается быть достойным сыном. И, помнишь, когда Тодд практически потерял себя и просто смотрел, как Хаммар задаёт вопросы, Дейви не мог совладать со своими чувствами — он сопереживал, он боялся и он хотел, чтобы всё прекратилось как можно скорее... И, мне кажется, Дейви всегда был вне круга, несмотря на то, что так мечтал в него попасть. Хотя... я ещё не дочитала

Отзыв на Лайвлиб.

@темы: книги, попытка осмысления

---

"Игра престолов", пара строк к четвёртому сезону

Ну вот, кажется, к Вестеросу я неожиданно для себя самой охладела. Во всяком случае четвёртый сезон "Игры престолов" смотрелся на редкость ровно, практически без эмоций. То ли я объелась этой историей в прошлом году, то ли мне просто хочется реального продолжения, то ли дело в том, что сюжет дошёл-таки до того места, с которого начал меня раздражать ещё при чтении "Песни льда и пламени". В общем, даже рассказывать не о чем. Единственное, что по-настоящему задело — это сражение за Чёрный замок. И любимая сцена всего сезона — защита внутренних ворот в туннеле — лица братьев Ночного дозора и в последний раз произнесённая вслух клятва. Я её люблю, клятву дозорных, она меня всегда будоражит.

Джейме с короткой стрижкой ещё хорош. И за придурком Теоном было интересно понаблюдать. Точнее даже не за самим Теоном (я же знаю, чего с ним и как опять же), а за тем, как Альфи Аллен его делает, — по-моему, круто. Робба мне не хватало, вот что. Тем более что и оригинальная история начала меня утомлять как раз после Красной свадьбы, видимо — это и была моя личная здесь кульминация, больше ничего не пугает

даже это

(и то что с Джоном потом, на Стене, тоже) — всё как-то тускло по сравнению с "праздником", устроенным стариком Фреем. Чувствую, пятый сезон будет совсем тоскливым — все нелюбимые мной эпизоды в одном месте... Где уже "Ветры зимы", когда уже они все там очнутся и начнут хоть что-то делать?

@темы: заметки на полях, сериалы

---

"Двойник" (The Double). Ричард Айоади

Я сегодня целый день думала о том, как написать отзыв на "Двойник" Ричарда Айоади, мыслей было — хоть отбавляй, сейчас, естественно, ни одной... Но завтра мне писать совсем не захочется, поэтому — то что осталось, обрывками.

Сразу скажу, что фильм мне понравился. Естественно, это не экранизация одноимённой повести Фёдора Михайловича, это её свободная интерпретация, сделанная к тому же в ярко выраженном постмодернистском ключе. Тут, помимо Достоевского, намешано ещё много всего, чего я даже и не знаю, потому что постмодерн — это такая сложная штука, что каждый раз, сталкиваясь с ним, чувствуешь себя неучем — сплошные пробелы в образовании. От Фёдора Михайловича здесь сюжетная завязка: Саймон-Голядкин, Джеймс-доппельгангер, образ маленького человека, воплощённый по максимуму, удушающая атмосфера, разъедающая личность, лишающая её "самости", припорошенные пылью краски. Впрочем, атмосфера, по-моему, не столько по-Достоевскому, сколько по-Кафке, потому как абсурдность бытия возведена в абсолют и подчёркнута-подчёркнута тысячу раз подчёркнута жирными коричневыми линиями. И общая цветовая гамма очень уж напоминает "Процесс" Дэвида Хью Джонса, во всяком случае его я чаще всего вспоминала, когда наблюдала за Саймоном, нелепо передвигающимся в нелепой реальности. Реальность в "Двойнике" — не наша однозначно, она — плод всё той же фантазии Айоади, некая альтернатива, воссозданная по типу ретро, но при этом от и до напичканная казёнщиной, где мир — машина, человек — винтик, просвета нет и впереди кошмар и сзади. Зато в местной полиции есть отдел самоубийств, сотрудник которого задаёт свидетелю суицида прямой вопрос в лоб: "А вы с собой покончить не собираетесь?" и, не дожидаясь ответа, говорит напарнику: "Запиши, что возможно." Естественно, что нормальный человек в таком мире в лучшем случае свихнётся.

Так что Саймон... Саймон вполне мог съехать с катушек. Он семь лет проторчал в одном и том же отделе и при этом остался настолько незаметным, что каждый день, приходя на работу, вынужден предъявлять пропуск. И да... он симпатии не вызывает почему-то. Его как-то противно жаль. Маленький, и прозрачный — действительно. И вот тут, тут мне хочется так аплодировать, чтоб ладошки отбить напрочь. Потому что Джесси здесь чудо что за Джесси.

Ему вообще идут такие роли — непростые герои, с надломами, изъянами, надрывами, трещинами; он такое умеет показывать. В "Двойнике" одни его руки чего стоили! Длинные тонкие пальцы в кадре, невротичные, неуверенные, беспомощные, бесполезные от и до. Его Саймон, испуганно озирающийся по сторонам, передвигающийся почти на цыпочках и исключительно по стеночкам, зажатый, несчастный, одинокий, развлекающий себя подглядыванием из окна за любимой девушкой да выгребанием из мусорных контейнеров её разорванных в клочья рисунков, безусловно хорош и сыгран идеально. Тут Джесси умница. Чего, к сожалению, не скажешь о второй его роли в рамках этой картины. С Джеймсом у Джесси если и не провал, то... неудача. Всё-таки неудача. Джеймс неубедительный. Смазанный, недоделанный какой-то. Я думала сегодня, что, может, это как раз потому — что Джеймс сам по себе нереален, что он не настоящий. Однако, нет. Всё-таки "Двойник" — это не "БК". "БК" логичен, "БК" объясняет, что есть Тайлер Дёрден, "БК" вышибает ему мозги и галлюцинация растворяется в воздухе.

"Двойник" же ответов не даёт. И финала по-Достоевскому Айоади нам не показывает, наоборот, он гнёт свою линию — и, честно, какая она, эта линия, нифига не понятно. Такое чувство, что в итоге смысл утонул в символизме. Получилось что-то типа искусства ради искусства, мрачная эстетика ради мрачной эстетики, а что там с содержанием — думайте сами.

Но несмотря на видимую недосказанность сюжета фильм всё-таки хорош сам по себе. Он такой, себе на уме и со своим настроением. И Васиковска мне понравилась. Всё той же прозрачностью и иллюзорностью.

Так что, дорогая Пика  pika-chan, спасибо тебе за пинок. Это было интересно. Я вообще удивилась, как это я Джесси умудрилась пропустить.

И раз уж пошла такая пьянка, у меня ещё одна адаптация Достоевского давно пылится в загашниках, и тоже британская, между прочим. Так что с Фёдором Михайловичем в их версиях я не прощаюсь.

@темы: фильмы, попытка осмысления

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

У кого-то это было девять лет назад

У фандома что ни день то праздник. А сегодня так и вообще дата особенная — потому что ровно девять лет назад Девятый Доктор регенерировал, и на экране появился великолепный, неподражаемый Десятый. Тот, кто сожалеет, тот, кто подсчитал количество всех погибших на Галлифрее детей и хранил эту страшную цифру в памяти, тот, кто не хотел уходить, и кого так больно было отпускать.

Вспомнила свою истерику по этому поводу. Вспомнила, как в первый раз смотрела пятый сезон с Одиннадцатым, как, несмотря на всю крутость нового сериала, терпеть его — Одиннадцатого то есть — не могла, как всё время сравнила, как злилась на Мэтта просто потому что он не Теннант. Как, посмотрев последнюю серию, махнула рукой, решила больше себя не мучить и вернулась к началу второго сезона. И только потом, позже, уже после "Торчвуда" и выученного наизусть "Конца времени" вернулась к началу эры Моффата — и полюбила. Теперь то смешно, а тогда не до смеху было. Тогда казалось — всё, мой Доктор так и останется Десятым и никаких других Докторов в моём мире не будет.

И вот что интересно — когда регенерировал Одиннадцатый... — о сколько слёз в тот день было пролито! — его уход переживался совсем по-другому. И слёзы были не злыми, не горькими, без топанья ногами, без матов в адрес бегущих по экрану титров. Было грустно... но грусть эта была светлой. Прозрачной, ясной, почти осенней. И переписать не хотелось ничего, разве что, как Эми, коснуться на прощание рукой и пожелать ему добрых снов — самых добрых и светлых... Одиннадцатый не оставил недосказанности, он в финале совершил невозможное и больше чем кто-либо заслужил покой.

И, кажется, Капальди тоже будет хорошим, его очень хочется увидеть в этой роли, против него — никакого бунта.

P.S. "День Доктора", кстати, вчера победил на Freesat Awards в категории Best of British. говорю же, сплошной праздник.

@темы: Доктор Кто, сериалы, персоносфера

---

"Серебряная Инна". Элисабет Рюнель

Как описать отчаяние и безнадёжность? Как сделать их героями романа: живыми, осязаемыми героями — не идеями даже? Кажется, Элисабет Рюнель нашла способ. Во всяком случае её "Хохай" получился живым и убедительным — и оттого особенно страшным. От него мурашки бегут по коже, он обжигает ледяным зимним ветром, выматывает, истощает и валит с ног, а после — засыпает густым тяжёлым снегом, оседает на веках, не давая открыть глаза, и словно уговаривает: "Спи, крепко-крепко спи, потому что ни завтра, ни послезавтра ничего не изменится — и через сто лет будут всё те же холод, снег и тишина, спи..." Спи, как спит Серебряная Инна, выронившая из рук ведро, спи, как спят все ушедшие в иные миры, потому что и там — всё то же...

Бесконечные заснеженные просторы. Серое небо над неприветливой холодной землёй, где маленькие деревни и одинокие хутора день за днём дремлют в вечных сумерках и даже летом не успевают толком проснуться — потому что лето здесь коротко, а зима не время года, а целый континент... Континент, живущий особой жизнью. И люди, по воле судьбы ставшие его заложниками, вынуждены нести на себе его отпечаток, вечный, несмываемый оттиск тоски и печали, принимаемый ими как данность.

Они вообще странные, эти люди. Их жизнь течёт медленно и неторопливо, и порядок её течения задан так давно, что никто уже и не помнит — кем и почему. Большой шумный мир с войнами и катастрофами далёк и почти иллюзорен, реальны лишь воющая за порогом вьюга, домашний скот в хлеву и потрескивающие в печи дрова — нехитрый простой быт, тот, что с утра до вечера, изо дня в день... И они сами — реальны, и, чтобы не забывать об этом, в своих чувствах они переступают все возможные и невозможные границы. Любовь, дружба, ненависть, отчаяние, страх — всё у них на пределе и всё — за пределами. За пределами понимания, за гранью осмысления.

Элисабет Рюнель рассказывает историю двух женщин, чьи жизни разведены во времени, но соединены в вечности. Их обеих коснулась беда, обеих отметило горе и однажды посетила настоящая радость. Они обе любили и были любимы когда-то и обе потеряли любовь. В "Серебряной Инне" любовь идёт рука об руку с отчаянием и безнадёжностью, она — во всём и при этом настолько хрупка и уязвима, что кажется случайной странницей, заблудившейся в ночном снегопаде, — ей тут и не место вроде бы, но где ещё, как не здесь, она может найти самые горячие сердца, где ещё ей может быть так просторно, как не на этой неуютной холодной земле?

Любовь здесь и награда за нечеловеческие страдания, выпавшие на долю несчастной девушки с седыми волосами, и утешение в беспросветной череде ни чем не отличающихся друг от друга будней, — пачка пожелтевших писем, неиспользованный отрез ткани на свадебное платье, обведённая в кружок точка на карте, клубок воспоминаний, хриплый голос Высоцкого с магнитофонной ленты, неизбежность и невозможность...

"Серебряная Инна" — жуткая книга. Больная от начала и до конца, но при этом... её вряд ли можно не дочитать, бросив где-нибудь на средине. Есть в ней и внутренняя целостность, и образная точность, и языковое совершенство, и та самая правда жизни, которая приковывает к себе. Потому что, несмотря на то что описанное в ней, по сути, носит терминальный характер, жизнь сама по себе дама изменчивая и непредсказуемая. Лето всегда пролетает слишком быстро, а зима тянется невыносимо долго. И, как заметила в своей рецензии countymayo, противостоять ей можно одним лишь способом: "кофе сварить, обед разогреть и поставить на стол кружки и тарелки". То есть делать, просто делать то, что можешь, даже если не можешь почти ничего.

@темы: книги, попытка осмысления

---

Красивый Артур Дарвилл. Ему сегодня — 32.

@темы: сериалы

---

Настоящий детектив (True Detective)

Ну что сказать? У меня после "Настоящего детектива" со словами проблематично. Они там сами столько всего наговорили за каких-то восемь серий, что — думать и думать. Я вообще-то не собиралась сейчас выныривать из своих уютных британских сериальчиков, но... захотелось-таки нового опыта, чего-то из того, что все уже давно посмотрели и похвалили. Да и Симмушка в Твиттере советовал.

О сюжете распространяться не буду — и не только потому, что все уже видели и знают, а ещё и по той простой причине, что сюжет здесь, точнее его детективная составляющая, на мой взгляд, вторичен. Нет, есть, естественно, дело — причём непростое дело, связанное с серийными убийствами на почве оккультизма, но... когда сериал смотришь, невольно упускаешь его из вида. Потому что всматриваешься в другое. Да и как иначе, когда перед тобой все восемь серий двое чертовски харизматичных мужчин раз за разом по чуть-чуть раскрывают свои души, когда они и только они в кадре крупным планом, всё вокруг них вертится и на них замыкается. Маньяк, орудующий на окраинах луизианских болот, тайный заговор в масштабах отдельно взятого штата, запутанный клубок из лжи в "официальных источниках" и подтасованных фактов — всё это, как бы ни было важно, в первую очередь играет роль своеобразных "зацепок" для того, чтобы вытащить на экран темы, не свойственные сериалу о буднях провинциальных полицейских.

Причём создатели "Настоящего детектива" не собираются копаться в грязном белье притихших и напуганных местных жителей, выставляя на всеобщее обозрение запылившиеся в старых шкафах скелеты, — им это не нужно, потому что больше всего на свете они хотят говорить. О человеческой памяти и памяти поколений, о религии и фанатизме, о времени и истории, о жизни и смерти, о тщетности бытия и его восхитительной лёгкости, о таких разных и одновременно похожих людях. И говорить в режиме практически авторского кино, используя максимум образных средств при минимуме экранного экшена. Тут каждый кадр — находка и эстетическое удовольствие. Хочется рассматривать и рассматривать то, как стоят персонажи, как они движутся в заданной им двоим системе координат, как и куда смотрят... Неброские приглушённые цвета, панорамные съёмки застывшей, словно отстранившейся от человека природы, выплывающий изнутри картинки мрак, фиксируемый лишь уголком глаза и потому так плотно и ёмко оседающий в сознании — всё это работает на создание особой гипнотической атмосферы, порождающей безумие и суицидальные желания. А для достижения эффекта полной безысходности на этот изначально меланхоличный визуальный ряд накладываются комментарии Раста Коула — персонажа, чья жизненная философия и делает "Настоящий детектив" настоящим кино. Не потому, что она правильна или, наоборот, в корне порочна — а потому, что задаёт тон и ведёт сериал от начала и до конца.

Сам по себе Раст Коул — типаж не новый. Социопат-мизантроп, считающий людей "думающим мясом" и утверждающий, что лучшим решением человечества стало бы — перестать размножаться и вымереть, распространённый образ и в литературе, и в кино 2000-х. Мы читали о таких ребятах, мы знаем, что они появились не случайно, и мы верим в них, потому что и сами часто склоняемся к подобным мыслям. Так же, как верим и в напарника Раста — Марти, который старается как можно убедительнее выглядеть обычным человеком, таким же как все — примерным семьянином, хорошим отцом, ответственным работником. То есть делает всё, что делаем и мы сами. Только вот на самом деле у Марти не всё так просто, как кажется, потому что и он тоже носит внутри пустоту.

Главная интрига сериала заключается как раз в отношениях этих двоих — не маньяк интересует нас в первую очередь, а Раст и Марти. Что произошло между ними в прошлом и что произойдёт сейчас? — вот о чём мы думаем, когда смотрим "Настоящего детектива". Сможет ли Марти переступить через уязвлённое самолюбие и забыть обиду? сумеет ли Раст завоевать доверие бывшего напарника и заручиться его поддержкой? удастся ли им довести до конца дело семнадцатилетней давности? выбраться из мрака, заполнить внутреннюю пустоту? И если детективная линия в финале оказывается немного смазанной и скомканной, то на эти вопросы мы получаем развёрнутые ответы.

В конце концов, воины света никогда не были парящими над землёй ангелами. Воины света знают о мраке не понаслышке, иначе как бы они могли отличать одно от другого?

@темы: сериалы, попытка осмысления

---

Дьюма-Ки. Стивен Кинг.

Жизнь — та ещё "сумка". Тебе может быть в ней тепло и уютно, ты даже будешь чувствовать себя защищённым — настолько, что и представить не сможешь... И именно за то, чего ты не сможешь себе представить, ей будет проще всего тебя наказать. Просто выбросив наружу. Переехав краном. Засадив пулю тебе в голову. Затолкав в горло стеклянный шарик. Да мало ли как ещё. Она горазда на выдумки. Ты, главное, помни — потеряешь здесь, обретёшь — в другом месте. Потому что изношенную сумку всегда можно заменить на новую. Если захотеть. Если заставить себя расстаться с этой, так удобно сидевшей на сгибе локтя, знакомой каждой своей складочкой и трещинкой.

О да, звучит цинично. Потому что... расстаться с прошлым — с тем, в котором ты был кем-то, кто навсегда для тебя потерян, отрезан, вызжен, закопан в землю — не то чтобы нелегко, невозможно. И когда весь мир вокруг залит красным, ты думаешь именно так — невозможно. Невозможно жить. Настоящая боль, физическая и душевная, она — всегда красная, невыносимо, нечеловечески красная, с ней не сладить, её не приручить и ей не найти оправдания. Но когда человеку больно, когда человеку страшно, он так или иначе пытается от этого убежать. В чертоги разума или на затерянный остров — неважно, просто убежать — и выжить, а выжив — вписать себя в этот мир заново. Впечатать себя в него, нарисовать себя в нём...

И неважно, кто ты — маленькая девочка, упавшая с запряжённой в пони повозки, успешный юрист, в мгновение ока лишившийся самых близких людей, или перспективный строитель, превратившийся в однорукого калеку, — боль сломает тебя и заставит встать на ноги, вырвет с корнями из земли, где ты рос и набирался сил, и приведёт туда, куда надо, в место, где ты и должен быть, — на Дьюма-Ки.

Мой любимый Мастер Историй снова меня обрадовал. У нас с ним это уже стало традицией: он рассказывает — я удивляюсь, теряюсь, нахожусь, восхищаюсь... забываю слова, вспоминаю — и каждый раз поражаюсь таланту рассказчика. Потому что рассказать Историю так, как это делает он, мало кому удаётся.

"Дьюма-Ки", например, — что это такое вообще? Мистика? — да, несомненно. Психологический триллер? — конечно, и ещё какой! Роман отношений? жизненная драма? хоррор, где саспенс между строк и над ними? — и это тоже, причём в тех самых пропорциях, при измерении которых и получатся Идеальная История, выверенная и гармоничная от начала и до конца, без провисаний сюжета, без ненужных отступлений и уводящих в сторону рассуждений: всё на месте — там, где надо и как надо. И даже больше. Потому что, когда я читаю Кинга, — ощущаю работу всех органов чувств: он ведёт меня... и (не знаю, как будет дальше, потому что наш с ним роман не такой уж и продолжительный) всё время держит за руку. Не бросает, не отпускает, как бы ни было страшно и как бы ни хотелось забиться куда-нибудь в угол, — он держит. И с ним хочется идти. Потому что у него потрясающе получается: о любви — маленькая панда Пэм, как жаль и как хорошо, что всё именно так; о дружбе — так говорил Уайрман, и я до сих пор его слышу; о смерти — булочка-булочка, ты была так хороша в своём теннисном платье; и о жизни — потому что на карте мира до сих пор есть острова, которых не должно быть. Так что слава ветрам и ураганам, пресной воде и фонарям с прочными полыми ручками!

Отзыв на Лайвлиб.

@темы: книги, попытка осмысления