Не знаю, как другим, но мне седьмой сезон "Доктора" показался немного неровным. Возможно, это связано со сменой спутников в середине сезона, а не в начале, как это было раньше, возможно, с тем, что здесь, на мой взгляд, было меньше сквозных мотивов — ниточек, за которые хотелось бы дёргать и дёргать... Так или иначе, но где-то что-то пошло не так — не пойму пока где, надо пересмотреть. Впрочем, общую концепцию сценаристы определённо выдержали.



Седьмой сезон, так же как пятый и шестой, придерживается кольцевой композиции. Если в пятом всё началось и замкнулось на девочке, которая ждала , в шестом — на невозможном астронавте, то в седьмом общей связующей нитью стала Клара Освальд, невозможная девчонка, тайна, которую надо разгадать. У нас с Полинкой, кстати, ничего не получилось: каких только версий мы ни выдвигали, но ни на йоту не приблизились к разгадке. Так что серия "Имя Доктора" в этом отношении стала для нас своеобразным откровением, и не только из-за Клары, кстати.

Моффат сознательно вёл Одиннадцатого Доктора в Трензалор — весь седьмой сезон мы наблюдали, как усиливаются тёмные стороны его личности, как нечто, скрытое и недопустимое раз за разом прорывается наружу. Одиннадцатый — не совсем тот Доктор, к которому мы привыкли. Несмотря на внешнюю лёгкость, он мрачнее и жёстче. К нему, больше чем к кому бы то ни было, подходит выражение "Добро должно быть с кулаками". Не то чтобы он переходит границы дозволенного, но... если даже самым страшным злодеям, даже далекам, Десятый Доктор говорил: "Я могу помочь" и до последнего пытался это сделать, Одиннадцатый с подонками не церемонится. Уже в самом начале седьмого сезона, в серии "Динозавры на космическом корабле" он, наверное, впервые в истории ньюскула, выносит свой личный приговор человеку. Человек, конечно, та ещё сволочь и однозначно заслуживает наказания — но... это же Доктор, который по определению не может убить! Одиннадцатый может. В своём холодном гневе он опасен по-настоящему. Поэтому и Великий Разум, рассуждая о тёмной стороне Доктора, в чём-то был всё-таки прав. И не случайно именно Одиннадцатый в финале седьмого сезона заглянул в глаза своей самой страшной тайне.



Кстати, в глубокой депрессии до седьмого сезона мы Доктора тоже не видели; то, каким он предстал нам в "Снеговиках", оказалось тоже своего рода откровением. Ему ведь и раньше приходилось терять близких людей, и терять, и оплакивать — многих, но... при этом он как-то умудрялся держаться, не закрываясь от мира, не прячась за облаками, не отказывая людям в своём спасительном вмешательстве. И только Одиннадцатый показал себя в роли Уставшего Бога. И опять — к Мэтту, точнее к его гениальной игре. Кажется, никому ещё не удавалось смотреть так, как это делал он, чтобы взгляд беззаботного двенадцатилетнего мальчишки в мгновение ока сменялся взглядом умудрённого опытом древнего как сама Вселенная старика, взглядом, полным горечи и печали, знания невозможного и потому невыносимого. Умница, умница, Мэтт! Чудесный, светлый и чертовски талантливый парень!

Однако никаких общих итогов я пока подводить не буду. Конец седьмого сезона — ещё не конец истории. Впереди "День" и "Время" Доктора. Так что запасаюсь носовыми платками и внутренне готовлюсь к новым ударам. Заранее себя жаль, но ничего не поделаешь. Такая уж это история.