Ночью на западном берегу пролива мы ловили креветок и черепах, забыв о кораблях неприятеля.©
Из-под пера Елены Катишонок выходит удивительная проза — плотная, густая, насыщенная бытовыми и временными деталями, красками, звуками и запахами, но при этом — лёгкая, изящная, почти кружевная, где за переплетениями словесных нитей кроется глубокая печаль, такая, что весь мир обнять хочется и плакать от любви к нему и неизбывной нежности.
Между тем то, о чём Катишонок рассказывает, добрым и светлым вряд ли назовёшь. Скорее наоборот. Непростое время, сломавшее многие человеческие судьбы, страшная эпоха потерь и расставаний без надежды на встречу, горечь, пепел и тлен — всё это есть в романе, всего этого много, и тут уж никуда не денешься, потому что Елена Катишонок пишет жизнь. Жизнь во всех её проявлениях.
А начинается всё в новом, с иголочки Доме со счастливым номером 21, родившемся на тихой улочке безымянного прибалтийского Города в далёком 1927 году. Новорождённый Дом заселили обычные люди самых разных профессий и национальностей — первые жильцы, любимые дети, чьи шаги, голоса и отражения навсегда остались в памяти и сердце Дома, сохранённые лишь в зеркалах да на поблёкших именных табличках. Потому что пора безоблачного счастья и налаженного быта сменилась сначала тревожным периодом пришедшей в Город Советской власти, затем — страшным временем немецкой оккупации. Дом видел и уходящие в Россию эшелоны с "неблагонадёжными", опасными элементами, и стены возведённого рядом гетто, и возвращение советских войск, новую, уже послевоенную чистку населения, установление Республики. Люди покидали родные стены — добровольно и вынужденно, на место первых, самых любимых, приходили другие, которых в свою очередь вытесняли третьи, а Дом всё стоял, смотрел и слушал...
И оказался в итоге чуть ли не единственным персонажем, продержавшимся от начала и до конца истории. Потому что на самом деле главного героя в романе Катишонок нет, а есть множество персонажей: одни из них задерживаются в пространстве Дома № 21 дольше, другие — меньше, некоторые покидают страницы романа стремительно и жизнь их сгорает со скоростью спички, а кто-то, как, например, похожий на английского профессора дворник дядюшка Ян, уходит медленно, маленькими почти незаметными шажками... но уходит. Потому что ничто не вечно, и у любого, даже самого долгого пути есть своё завершение.
Дом же обладает собственным голосом и выступает одним из главных рассказчиков истории. Его взгляд слегка отстранён, он не до конца понимает человеческую природу и никого не судит, не даёт категоричных оценок, не анализирует причины и следствия тех или иных людских поступков. Он любит своих жильцов близкой к материнской любовью — безусловной и несмотря на. И глядя на мир его глазами, мы тоже ощущаем ценность каждой человеческой жизни. Дом — идеальный рассказчик, но не единственный.
Потому что повествование в романе выходит не только за границы уютных домашних стен, но и за пределы самого Города, и не только Города — но и страны. В своём романе Катишонок охватывает ещё и огромный пространственный отрезок, описывая места, до которых Дом не дотянется взглядом, даже привстав на цыпочки. И тогда его голос перехватывает само Время, вписывая в историю необходимые завершающие штрихи, расставляя свои собственные точки и многоточия. Разрозненная, казалось бы, мозаика складывается в цельный объёмный узор, в мастерски прорисованное полотно, где каждая деталь необходима и на месте.
Однако с неподготовленным читателем масштабность воссозданного в романе содержательного полотна может сыграть злую шутку. Потому что здесь слишком много всего, и увидеть это всё с первого раза вряд ли получится. Не исключено, что имена и судьбы перепутаются, а некоторые из персонажей и вовсе выпадут из памяти к концу романа, затеряются на его страницах подобно тому, как люди иногда теряются в жизни... Впрочем, минус ли это? Скорее — ещё один признак достоверности.
Отзыв на Лайвлиб.
Между тем то, о чём Катишонок рассказывает, добрым и светлым вряд ли назовёшь. Скорее наоборот. Непростое время, сломавшее многие человеческие судьбы, страшная эпоха потерь и расставаний без надежды на встречу, горечь, пепел и тлен — всё это есть в романе, всего этого много, и тут уж никуда не денешься, потому что Елена Катишонок пишет жизнь. Жизнь во всех её проявлениях.
А начинается всё в новом, с иголочки Доме со счастливым номером 21, родившемся на тихой улочке безымянного прибалтийского Города в далёком 1927 году. Новорождённый Дом заселили обычные люди самых разных профессий и национальностей — первые жильцы, любимые дети, чьи шаги, голоса и отражения навсегда остались в памяти и сердце Дома, сохранённые лишь в зеркалах да на поблёкших именных табличках. Потому что пора безоблачного счастья и налаженного быта сменилась сначала тревожным периодом пришедшей в Город Советской власти, затем — страшным временем немецкой оккупации. Дом видел и уходящие в Россию эшелоны с "неблагонадёжными", опасными элементами, и стены возведённого рядом гетто, и возвращение советских войск, новую, уже послевоенную чистку населения, установление Республики. Люди покидали родные стены — добровольно и вынужденно, на место первых, самых любимых, приходили другие, которых в свою очередь вытесняли третьи, а Дом всё стоял, смотрел и слушал...
И оказался в итоге чуть ли не единственным персонажем, продержавшимся от начала и до конца истории. Потому что на самом деле главного героя в романе Катишонок нет, а есть множество персонажей: одни из них задерживаются в пространстве Дома № 21 дольше, другие — меньше, некоторые покидают страницы романа стремительно и жизнь их сгорает со скоростью спички, а кто-то, как, например, похожий на английского профессора дворник дядюшка Ян, уходит медленно, маленькими почти незаметными шажками... но уходит. Потому что ничто не вечно, и у любого, даже самого долгого пути есть своё завершение.
Дом же обладает собственным голосом и выступает одним из главных рассказчиков истории. Его взгляд слегка отстранён, он не до конца понимает человеческую природу и никого не судит, не даёт категоричных оценок, не анализирует причины и следствия тех или иных людских поступков. Он любит своих жильцов близкой к материнской любовью — безусловной и несмотря на. И глядя на мир его глазами, мы тоже ощущаем ценность каждой человеческой жизни. Дом — идеальный рассказчик, но не единственный.
Потому что повествование в романе выходит не только за границы уютных домашних стен, но и за пределы самого Города, и не только Города — но и страны. В своём романе Катишонок охватывает ещё и огромный пространственный отрезок, описывая места, до которых Дом не дотянется взглядом, даже привстав на цыпочки. И тогда его голос перехватывает само Время, вписывая в историю необходимые завершающие штрихи, расставляя свои собственные точки и многоточия. Разрозненная, казалось бы, мозаика складывается в цельный объёмный узор, в мастерски прорисованное полотно, где каждая деталь необходима и на месте.
Однако с неподготовленным читателем масштабность воссозданного в романе содержательного полотна может сыграть злую шутку. Потому что здесь слишком много всего, и увидеть это всё с первого раза вряд ли получится. Не исключено, что имена и судьбы перепутаются, а некоторые из персонажей и вовсе выпадут из памяти к концу романа, затеряются на его страницах подобно тому, как люди иногда теряются в жизни... Впрочем, минус ли это? Скорее — ещё один признак достоверности.
Отзыв на Лайвлиб.